Бардия Рахмони

Согласно недавнему исследованию ведущего государственного надзорного органа США, несмотря на то, что США с 2001 года потратили почти 8,6 млрд. долларов США на сдерживание производства и продажи маков, за 17 лет усиления по борьбе с производством наркотиков в Афганистане дали незначительные результаты. В 2017 году культивация мака достигла рекордного уровня, сохраняя тенденцию роста и показывая незначительные признаки спада.

Тем не менее была заметна лимитированность политики США против наркотрафика в Афганистане. В то же время Таджикистан является основным государством транзитером наркотиков из Афганистана. Однако Таджикистану было уделено меньше внимания. Согласно оценкам 2012 года, около 30 % афганского опиума проходило через Таджикистан в Россию и далее в Европу. С 2005 Соединенные Штаты выделили 125 миллионов долларов США военной помощи Таджикистану, чтобы помочь сдержать поток наркотиков. Включая подготовку кадров, предоставление оборудования, транспортных средств и помощь в создании инфраструктуры безопасности для пограничных войск Таджикистана.

Спустя почти 10 лет помощи программа так и не смогла изменить многого во обороте наркотиков по Центральной Азии. Вместо этого военная подержка США лишь главным образом помогла укрепить авторитарную власть президента Эмомали Рахмона. Рахмон и его близкий круг использовали увеличение помощи для укрепления их рычагов в наркотрафике, создали репрессивные министерства и ликвидировали политических оппонентов под предлогом борьбы с наркотрафиком.

Наркотрафик через Таджикистан был оценен 2,7 млрд долларов в год 2011 году, тем самым превышая какие-либо легитимные ресурсы обогащения страны. Это создает выгодный ресурс для полевых командиров и политиков, включая чиновников. Во время гражданской войны 1992-1997 гг наркотрафик был одним из главных источников как для правительства, так и для оппозиционных командиров.

Одним из последствий военной помощи США было, по иронии судьбы, укрепление связей между государством и криминалитетом. До 2004 года таджикское государство имело лишь ограниченную способность пресекать наркотрафик вдоль своей южной границы с Афганистаном. Однако предоставление транспортных средств и специализированного оборудования, строительство пограничных застав и создание специальных групп по борьбе с наркотиками значительно увеличили контроль правительства за приграничным регионом. Улучшение безопасности в форме большего количества барьеров на пути перемещения товаров и людей означало больше возможностей для вовлеченных в это государственных служащих. Например, переход от мобильных к фиксированным пограничным заставам был неотъемлемой частью институциональной коррупции, поскольку последние представляют пункты для сбора взяток.

Таким образом, парадокс заключается в том, что внешние усилия по улучшению запрета также увеличили способность государства извлекать выгоду из торговли наркотиками. В результате, несмотря на то, что за последнее десятилетие Таджикистан преуспел в расширении возможностей, ставки запрета сократились с 2001 года, а государственные доходы от наркотических средств выросли.

Усиление возможностей по борьбе с наркотиками также способствовало формированию стратегических альянсов между преступниками и государственными чиновниками. С одной стороны, торговцы ищут государственную защиту для минимизации рисков. С другой стороны, государственные чиновники заинтересованы в получении доступа к растущей прибыли от торговли наркотиками. Главным последствием стали договоренности между государством и организованной преступностью для торговли наркотиками. Один источник отмечает, как государственные чиновники используют транспортные средства, предоставляемые западными донорами, для оказания помощи в перевозке наркотиков по всей стране. Эти меры повышают как прибыльность преступных предприятий, так и способность государства извлекать выгоду. Легкий доступ к выгоде, в свою очередь, позволил режиму Рахмона оставаться у власти без значительных уступок таджикскому народу.

Помощь западных доноров также непосредственно укрепила репрессивные министерства. После 2006 года таджикские пограничники были реорганизованы и переданы под контроль Государственного комитета национальной безопасности. Пограничные войска являются одним из основных бенефициаров международной помощи. Таким образом, значительная часть средств, выделенных западными донорами, была направлена ​​непосредственно в секретные службы Таджикистана. Как только выделенные гранты попадают в казну секретных служб, почти невозможно проверить, что они используются по назначению, поскольку службы безопасности, как известно, непрозрачны, и запросы на информацию систематически блокируются по соображениям национальной безопасности.

Наконец, риторика вокруг борьбы с наркотиками обеспечила прикрытие режима, чтобы консолидировать власть, выдавая своих политических конкурентов. Многие высокопоставленные таджикские государственные чиновники опираются на криминальные круги на базе родства, сосредоточенные на поддержке рэкета и незаконном обороте наркотиков. Совпадают ли они с внутренним кругом Рахмона или с оппозиционной коалицией? Однако судя по тому, что бросается в глаз в связи с тем, кто подвергается судебному преследованию за преступления, связанные с наркотиками, — в большинстве случаев к суду были привлечены бывшие представители оппозиции или те союзники президента, кто становился слишком влиятельным.

Например, в 2004 году бывший представитель оппозиции Ахмад Сафаров был обвинен в незаконном обороте наркотиков и бегстве из страны после преследования со стороны МВД. В 2008 году Нурмахмад Сафаров и Сухроб Лагариев, родственники видных руководителей Народного фронта, были обвинены в создании наркоканала и захвачены в южном городе Куляб. Из 60 оппозиционных деятелей, участвовавших в послевоенной сделке по разделению власти, только около одной трети сохранили свои позиции в правительстве, остальные оказались либо в изгнании, либо в тюрьме.

Таким образом, политика борьбы с наркотиками стала инструментом, с помощью которой Рахмон демонтировал политическую сделку после гражданской войны, централизируя власть вокруг своего внутреннего круга, основанного на клане, в то же время укрепляя контроль над торговлей наркотиками. Помощь США финансировала и узаконивала этот процесс, разрешив режиму репрессии в отношении войны с наркотиками. Действительно, иностранные наблюдатели слишком часто рассматривают репрессии Рахмона как несовершенные, но многообещающие усилия по разрыву связей между наркотиками и террором, а не часть расчетной стратегии укрепления связей между государством и преступностью.

В совокупности эти аргументы предполагают, что вмешательство США по борьбе с наркотиками ошибочно определило проблему. Обеспокоенные связью между торговцами наркотиками и боевиками в Афганистане, Соединенные Штаты в значительной степени игнорировали связи между теми же торговцами и таджикским государством. В результате военная помощь таджикскому правительству, скорее всего, сделает осложнит проблему, а не решит ее. Тем не менее, Вашингтон планирует продолжить свою военную помощь Таджикистану в 2018 и 2019 годах. Несмотря на то, что существует большая озабоченность — в значительной степени это оправдано — по поводу антипатии администрации Трампа к иностранной помощи, помощь в борьбе с наркотиками в Таджикистане — это одна из областей, в которой США могут по праву задуматься о правомерности его подхода.

Источник: The Diplomat