Темур Варки

Вот эти два фото — уже история, разных лет и веков. На первом — зал 126 сессии Комитета ООН по правам человека, слушания по Таджикистану. На втором — представители нацистского режима Генрих Герринг и Эдвард Гесс слушают свидетельства своих преступлений, за совершение которых неожиданно наступил час расплаты.

Первое фото снято 2 июля 2019 года. Впервые в истории Таджикистана генеральный прокурор Рахмон Юсуф, сидя лицом к лицу с лидером ПИВТ Мухиддином Кабири, оправдывается перед членами Комитета ООН за преступления режима Эмомали Рахмона. Впервые главный обвинитель власти в Таджикистане в стенах здания ООН в Женеве выступает в роли главного ответчика за злодеяния диктаторского режима узурпатора Рахмона в присутствии того, кто объявлен в Таджикистане террористом №1.

Глаза Рахмона Юсуфа полны кровавой ненависти и кипящего возмущения. Он не может, это не в его власти здесь, арестовать, пытать, растерзать Мухиддина Кабири, адвоката Джамшеда Ёрова, представителей Группы 24 и других общественных, поистине неправительственных, организаций в эмиграции: «Евразия Диалог» и «Форум свободомыслящих Таджикистана».

По его сверлящему, нацеленному на нас с пришуром ненависти, как будто через прицел автомата Калашникова, взгляду видно, как он еле сдерживается, чтобы не всадить в нас автоматную очередь времён чисток 1992-1997, когда боевики «Народного фронта» Рахмонова расстреливали всех, заподозренных в симпатиях или принадлежности к оппозиции. И злоба в его сверлящих глазах разгоралась тем больше от того, что здесь, в зале ООН, сделать этого он не может.

Правительственная делегация сделала все, чтобы представители таджикской эмиграции не попали в этот зал. В первый день сессии нашим трем эмигрантским неправительственным организациям помешали представить наш альтернативный правительственному доклад на 12 страницах, который был уже опубликован на сайте КПЧ ООН и доступен и сегодня.

На английском https://tbinternet.ohchr.org/SitePages/Home.aspx?fbclid=IwAR3jWtasBSkRc5DWsWydiNzCmoSdn1HwSjEjoHzn2-SHHtCt7-HUwr4VQWU

На русском можно прочесть здесь https://ozodandishon.org/2019/06/07/%d0%be%d1%82%d1%87%d0%b5%d1%82-%d1%82%d0%b0%d0%b4%d0%b6%d0%b8%d0%ba%d1%81%d0%ba%d0%b8%d1%85-%d0%bd%d0%bf%d0%be-%d0%b2-%d0%b5%d0%b2%d1%80%d0%be%d0%bf%d0%b5-%d0%be-%d0%bd%d0%b0%d1%80%d1%83%d1%88%d0%b5/

Просьба о том, чтобы мы не участвовали в первом заседании, которое было предусмотрено только для докладов НПО членам Комитета, была передана организаторам сессии таджикскими внутренними НПО, но я уверен, — исходила от правительственной делегации во главе с генпрокурором.

В чем был смысл этой просьбы? Совершенно очевиден мотив — не допустить легитимизации таджикской оппозиции на уровне ООН. Не допустить присутствия инакомыслящих в зале сессии совместно с разрешенными и подконтрольными НПО и более всего — присутствия свидетелей и жертв преступления режима в одном зале с его посланниками.

Само наше присутствие в зале сессии ООН означалало, что ООН и международное сообщество признает незаконными репрессии таджикской власти против оппозиции и не признает террористами тех, кто согласно Международным правовым конвенциям и пактам и согласно Конституции Таджикистана имеет право на инакомыслие и защиту своих прав на убеждение и на объединение.

Генпрокурору Рахмону Юсуфу так не хотелось выглядеть глупо и беспомощно, оправдывающимся за то, что таджикские власти попирают все законы Таджикистана и взятые на себя международные обязательства. Он понимал, что присутствие в зале представителей оппозиции будет означать пропагандистское фиаско, фиаско всех четырехлетних усилий репрессивно-пропагандистской машины, ее лжи и наветов. Это будет означать, что международное сообщество ни в грош не ставит ложь режима Рахмона, и не признает доказанными обвинения и законными судилища над оппозицией, над лидером демпартии Махмадрузи Искандаровым, над адвокатами Бузургмехром Ёровым и Нуриддином Махкамовым, над Зайдом Саидовым и Махмадали Хаитом, над похищенными в разных странах и над ПИВТ и Группой 24 в целом.

Уже было немало предложений со стороны международных партнеров и дипломатов к таджикским властям — снять с дела ПИВТ и других политических узников гриф секретности и провести новые слушания или хотя бы ознакомить с доказательной базой этих дел, предъявить конкретные доказательства этих самых серьезных обвинений — обвинений в терроризме. Казалось бы, стороне имеющей на руках неопровержимые доказательства своей правоты, нечего скрывать. Однако Рахмон предпочитает скрывать истину об этих делах, а его представители, как и на этой сессии в Женеве, не замечают призывов дипломатов и правозащитников предъявить веские и неоспоримые аргументы.

Представители таджикской правительственной делегации могли часами зачитывать данные статистики и положения законов. Но после попытки лишить представителей оппозиции и независимых НПО возможности присутствия в зале под предлогом, что это «угрожает безопасности и жизни членов таджикиских внутренних НПО по возвращении на родину», эти заверения Рахмона Юсуфа в соблюдении и уважении прав граждан в Таджикистане и права на свободное выражение мнений, уже не имели никакой ценности.

Если вы ведете себя подобным образом в стенах ООН, то это само по себе характеризует атмосферу травли и преследований в Таджикистане.

Какому очень умному человеку пришла в голову эта гениальная мысль, — так подставить правительство и обесценить все его заверения?

Порой становилось стыдно за страну и правительственную делегацию, дающую непрофессиональные, глупые ответы, ответы невпопад, не по теме и сути вопросов. Было стыдно за делегацию родной страны, выступающую мальчиком для битья, двоечником на педсовете, который вежливо, но строго и настойчиво переспрашивает: почему вы не выполняете домашее задание, получаете двойки за поведение, срываете уроки, избиваете слабых, воруете из школьной столовой, отнимаете завтраки, деньги и мобильные телефоны у учеников?

Генпрокурору так не хотелось в присутствии живых свободных свидетелей и жертв оправдываться и говорить: Мы не виноваты, мы не избиваем, пытки у нас запрещены, мы ни у кого ничего не отнимаем, ничего никому не диктуем, никого не преследуем, потому что по его словам, «в этом нет необходимости», они сами виноваты.

Строгие педагоги переспрашивали: Приведите доказательства. Почему они виноваты? В чем провинились? — На что получали невразумительный ответ: Они виноваты в том, что виноваты, это соответствует, по словам Рахмона Юсуфа «нашим культурно-историческим и ментальным особенностям».

Членам Комитета ООН достаточно было понаблюдать за этой дуэлью взглядов сидевших напротив друг друга главного обвинителя и главного обвиняемого в Таджикистане, чтобы ясно определить, кто здесь полон кровожадности и истинных экстремизма и терроризма. Террор власти против собственных граждан называется государственным терроризмом.

Неслучайно Комитет ООН тщетно пытался добиться ответа о правомочности таджикской власти убивать мирных граждан во время военно-полицейских операций в Хороге и о том, выплачены ли компенсации родственникам погибших и людям, лишившимся жилья.

Генпрокурор также отделался повторением официальных версий о массовой внесудебной казни заключенных в Худжандской и Вахдасткой колониях. Члены Комитета вежливо в который раз просили ответить о причинах несоблюдения властями Таджикистана того или иного положения пакта о правах человека и гражданина и не получали ответа.

Оказывается, блокировка интернета и СМИ в Таджикистане регулярно происходит в соответствии с нормой закона о ЧП. Однако никто не помнит введения ЧП в Таджикистане, в котором то и дело блокируются сайты, а некоторые новостные СМИ, такие как «Азия Плюс», «Ахбор.сом» и ряд других, остаются заблокированными месяцами и годами. Выходит, мы 27 лет живем при негласном Чрезвычайном положении для прессы, экономики, прав и свобод граждан на все, на передвижение, на развитие, на защиту от произвола и коррупции, когда одним можно все, а другим ничего. В иных условиях, получается, мы еще и не жили.

Одновременно с этой сессией другой Комитет ООН по насильственным исчезновениям тщетно пытался договориться с таджикским правительством в Душанбе о сотрудничестве в составлении списков десятков тысяч пропавших с 1992-го — года начала гражданской войны. Члены Комитета ООН по насильственным исчезновениям покинули Душанбе, не скрывая досады и разочарования, с повисшим в воздухе вопросом: почему таджикское правительство противится составлению списков пропавших и вскрытию братских могил расстрелянных? Но граждане Таджикистана знают ответ на этот вопрос.

Я думаю, если бы лидерам нацистской Германии в 1943 году предоставили возможность выступить с отчетом о соблюдении прав человека гитлеровской Германией, мы бы тоже услышали об отсутствии концлагерей, газовых печей и пыточных камер гестапо.

Один из членов Комитета ООН по правам человека после сессии мне сказал: «Все члены Комитета ООН совершенно ясно понимают, что таджикское правительство нам врёт«.

Я считаю, что фиксация этой лжи на таком уровне — это еще один удар по престижу режима Рахмона и доверия к нему со стороны западных дипломатов, цивилизованного сообщества и инвесторов.

Другой член, уже правительственной, делегации на вопрос: «Вам не стыдно так врать?» — ответил: «Мы только исполнители, от нас ничего не зависит«. Это по сути тот же ответ, который давало большинство членов бывшего руководства нацистской Германии на Нюрнбергском
процессе: «Я всего лишь солдат. Я выполнял приказ«. — Преступный приказ своего фюрера, — дословно, своего пешво — лидера нации.

Всем известно, что человек имеет право отказаться от выполнения преступных приказов своего начальства. В данном случае отказаться, чтобы имя чиновника не значилось в списке на люстрацию и чтобы не было занесено навечно в список палачей и ответчиков за преступления против своего народа.

Как говорится в таджикских пословицах: «У лжи короткая жизнь» и «На солнце подол не накинешь«.